|
|
Публикации
Мина замедленного действия
Область: Социология / Конфликтология
Дата: 00.09.2010 , Издательство: Журнал "Философские науки" 2010. №8
Ж.Т.Тощенко, член-корреспондент РАН
То, что боги существуют, - это я не буду оспаривать, но буду оспаривать доказательства.
Марк Туллий Цицерон, (106-43 до н.э.)
римский политический деятель, философ
Мина замедленного действия
От редакции. 21 июля 2009г. Президент РФ А.Медведев на встрече с представителями основных конфессий России при участии министра Минобрнауки А.Фурсенко одобрил предложение о проведении эксперимента в 18 субъектах федерации по преподаванию в школах уроков религиозной культуры. Школьники в течение года - во втором полугодии 4 класса и первом полугодии 5 класса - будут изучать по выбору один из курсов - по религиозной культуре одной из основных религий, по истории всех религий или по светской этике. Долгая дискуссия по этой проблеме завершена. Однако остается не только вопросы, поднятые А.Фурсенко - сколько потребуется новых учителей, как осуществить их подготовку и переподготовку, какие затраты будут сделаны для этого. Это рабочие вопросы. За кадром остается очень тревожный вопрос - а к чему приведет это нововведение в более отдаленной перспективе, что нам ждать от этой инновации.
Как Вы, уважаемый читатель, относитесь к таким данным социологических исследований: в России считают себя православными от 60 до 75% людей, а на вопрос о том, верите ли в Бога, признаются в этом на 20-25 % меньше. Как это - быть православным и не верить в бога? А возможно ли такое? Нет ли здесь какого-то противоречия или недопонимания, путаницы? Более обстоятельный анализ показал, что быть православным - это признавать свою принадлежность к русской (славянской) культуре, понимать, что ты гордишься своим народом, что ты признаешь историческую заслугу православия в формировании духовного облика своей нации. А вера в Бога - это уже другая система отсчета - личностное отношение к некоторым основополагающим мировоззренческим взглядам на мир, на природу и общество, которое в своей основе имеет веру, а не научные данные.
А если к тому же учесть, что те, кто признает, что они верят в бога, но ни разу в течение года не бывали в церкви (а таких насчитывается еще 25-30%), можно ли считать их истинно верующими? Те же социологические исследования говорят, что воцерквлённых, т.е. постоянно и регулярно соблюдающих каноны и догмы церкви, насчитывается не более 7-9% (патриарх Кирилл в июне этого года назвал цифру в 10-12%). Напомним также, что по статистическим и социологическим данным число сторонников мусульманской культуры (религии) насчитывается в пределах 9-11% от всего населения России (кстати, среди них тоже есть люди, не верящие в Аллаха, но отождествляющих себя с исламском культурой), несколько процентов буддистов и доли процентов остальных конфессий, которых в России превеликое множество. Думаю, что такое отношение взрослых людей к религии можно экстраполировать на их семьи, которые также примерно в такой же пропорции придерживаются аналогичного отношения к религии.
И в этой связи возникает вопрос - а как в этой ситуации определить - кого, как и кому учить. Несомненно, что в семьях воцерквленных будет однозначный ответ - детям надо преподавать православную (мусульманскую, буддийскую) культуру. Но будет ли такой же ответ на этот вопрос в тех семьях, которые частично (или немного) верят или просто следуют моде, ибо «так принято» в настоящее время. И вот исследования социологов показали, что 70-80% родителей, которые, признавая важность ознакомления с православной традицией, были поставлены перед необходимостью послать своего ребенка с 1 апреля 2010г на обучение основам православной культуры выбрали все же необходимость обучения светской этики. Это вызвало бурю протеста Московского патриархата. ЕЕ представитель протодиакон, профессор Московской духовной академии А.Кураева обвинил социологов и органы народного образования в фальсификации, в продолжении безбожия и насилия над выбором ребенка. Его возмущает сам факт – как это при 60% признающих важность православия (а это практически равно трем четвертым численности славянского населения России), только 20% решили послать своих детей обучаться основам православной культуры. Он заявил, что Минобрнауки провалило процесс подготовки и родители 19 регионов, где проводиться эксперимент, лишены права выбора.
Возникает вопрос - а на что собственно рассчитывают инициаторы этой акции, какие цели преследуют, чего добиваются? На первый взгляд, церковь во всех ее заявлениях и декларациях претендует на то, чтобы нести, разъяснять, пропагандировать и внедрять духовно-нравственные ценности. Цель, несомненно, благородная, но соответствует ли она реальным тенденциям, происходящим в общественном сознании? Не выдается ли желаемое за действительное? И может ли церковь претендовать на то, что только она несет вечное, незыблемое, что она является единственным представителем добра и нравственности?
Немного истории
Как Вы думаете, когда возникла мысль о том, чтобы нести слово Божье в массы молодежи через систему образования? Мы не будем ворошить древние страницы истории, а проанализируем современные реалии, реалии постсоветской России, когда церковь освободили практически от всех ограничений, и она стала способной высказывать свои мнения и предложения по любому интересующему ее вопросу.
Напомним только, что в Советской России в 1918 г. был принят декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», согласно которому граждане могли обучать своих детей религии и обучаться сами только в частном порядке. В Конституции РФ 1993г. Россия провозглашена светским государством, что еще раз по-своему знаменовало основной принцип взаимоотношения светской школы и церкви. Но вот Патриарх Московский и всея Руси Алексий 11, выступая на заключительном заседании Х Международных Рождественских чтений в храме Христа Спасителя, заявил, что Русская православная церковь ставит вопрос о введении в средних учебных заведениях предмета «Основы православной культуры». «Каждый наш соотечественник должен знать историю своей культуры», - объяснил он свою позицию. И для усиления своей аргументации добавил, что «молодежь сегодня особенно нуждается в нравственном духовном стержне» (См. Известия, 2002, 2 февраля). На наш взгляд, в такой постановке смещены и подменены многие вопросы: является ли религия единственным и постоянным творцом духовной культуры, является ли церковь таким же единственным источником нравственности, а как быть со свободой совести, и, наконец, как это мнение согласовать с тем, что Россия является светским государством, в котором школа отделена от церкви, а церковь от государства и соответственно от государственных организаций и учреждений?
Кроме того, возникал еще один принципиальный вопрос? А что делать с неверующими, атеистами? Называть их диссидентами? Или насильно обращать в религию? Но это вряд ли удастся, если и сейчас открыто признают себя неверующими от 30 до 40% населения. Да и как решать вопрос - кому преподавать? Спрашивать родителей? Или самих детей?
В этой ситуации потребовалось вмешательство науки. После многочисленных и достаточно острых дискуссий все больше стало утверждаться мнение, что если и вводить в школы что-то о религии, то нужно создать курс «Основы мировых религий». По заявлению академика А.Чубарьяна, группа специалистов подготовила учебник, который вводит ученика в сложный мир конфессиональных отношений и дает представление об основных (мировых и национальных) религиях. Однако клерикалы не унимались. Помимо громкоголосых заявлений, резолюций и настояний они попытались получить поддержку и от зарубежных политических деятелей. И хотя верховный комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблес поддержал в основном идею по введению курса «Основы православной культуры», но добавил, что «необходимо одновременно изучать основы и других основных религий». Это не устроило Алексия 11, который обратил внимание на то, что «православные составляют абсолютное большинство населения, поэтому необходимо, чтобы дети прежде всего изучали ведущую религиозную традицию своей страны». Эту позицию он еще раз подтвердил в январе 2006г, выступая на ежегодной конференции, посвященной проблемам православия. Параллельно он нелестно отозвался о готовящемся учебнике по мировым религиям, который (и ему подобные) «мало чем будут отличаться от пособий по научному атеизму советского времени» (26). Его поддержали и другие представители РПЦ. По словам епископа Егорьевского Марка «преподавание абстрактной «истории религий» не приводит к результатам, которые церковь вправе ожидать от религиозного воспитания подрастающего поколения».
И вот спор вроде бы закончен. Осознав опасность вспышки религиозной вражды, обострения отношений в обществе на конфессиональной основе, в настоящее время принято решение, что преподавать в школе только одну православную культуру не будут. Будет представлен выбор из трех вариантов - изучать одну из основных религиозных культур, знакомится с историей всех религий одновременно или сосредоточиться на светской этике. Священников в школе не будет - будут специально подготовленные учителя. Вроде бы благоразумие восторжествовало. Школа по-прежнему отделена от церкви. Представлено свобода выбора. Урезаны притязания РПЦ, удовлетворены пожелания других религий. Выбирать будут ученики или их родители.
Но все ли так будет благостно и радостно, как решено? Давайте посмотрим на последствия как в краткосрочной, так и долгосрочной перспективе.
Краткосрочные, ближайшие проблемы
При решении судеб образования следует обратить внимание на данные всероссийских социологических исследований, которые следовало бы учесть и видеть как государственным чиновникам, так и религиозным деятелям. Как реагирует население на предложение о введении в школьные программы преподавания знаний о религии? В ИСПИ РАН были получены следующие ответы: 7% высказались за то, что по желанию школьники могут изучать основы любой религии по выбору, 24% - за преподавание предмета «История религий», 12% настаивают на том, чтобы ни в какой форме религия не должна быть в школе. Показательно (и это должны знать клерикалы) всего лишь 6% высказались за то, что школьники должны изучать «Основы православной культуры» и еще 17% допускали такую возможность, но только при желании школьника или его родителей. Вот и получается парадокс: духовенство и некоторые государственные мужи жаждут доказать «мудрость и правильность» клерикализации школы при очень неоднозначном отношении населения к их инициативе.
Иначе говоря, эти данные далеко не совпадают с характеристикой уровня и степени религиозности - отношение к преподаванию религиозной культуры самое противоречивое. При этом следует учесть, что только в теории, в абстрактном представлении школьников можно поделить достаточно на четкие группы по принадлежности или отношению к религии. Однако в реальности большинство российских школ представляют собой пестрый по составу контингент учащихся, среди которых склонные к определенной религии могут составить единицы. Возникает вопрос, а как в таком случае организовывать уроки? Только для преобладающего большинства? А с какого количества начинать комплектовать соответствующие группы? А если, например, среди русских школ будут единицы мусульман, как среди мусульманских (например, в Дагестане) единицы русских, то как поступать с ними? И не будет ли давление на эти единицы, чтоб присоединить их к большинству? Тем более, что такие ситуации были и соответственно были протесты родителей против насильственного принуждения детей посещать (как в Белгородской и Воронежской областях) уроки основной, православной конфессии7 А если еще учесть приверженцев малочисленных религиозных ориентаций, то как быть с ними? Что им посещать? Или вообще ничего не посещать? Но где тогда реализация права свободы совести?
Не менее сложной проблемой является проблема учительских кадров. Перед началом 2003/2004 учебного года был проведен анализ того, как относятся к этому предложению Министерства о введении курса «Основы православной культуры» организаторы народного образования, директора и учителя школ. Опрос показал, что в большинстве областей этот курс не вводился (родители не сделали заявок и пожеланий), а в ряде школ он реализовывался факультативно, по выбору. Даже в тех регионах (например, в Екатеринбурге, несмотря на подписанное с епархией соглашение о сотрудничестве, предполагавшем помимо всего прочего преподавание детям православия), фактически отказались от этого эксперимента, ибо, как заявил министр образования Свердловской области В.Нестеров, «воинствующее православие ничем не лучше воинствующего атеизма». В Калининградской области из 281 школы согласились ввести это нововведение 55 (и то, вопрос, кто его поддержал – директора-клерикалы, приспособленцы и лицемеры или родители?). Именно клериканствующие руководители Волгоградской области (одни из немногих) стали внедрять это решение Министерства – организовали спецподготовку учителей, которые должны были вести преподавание этого предмета, создали методические центры, Они все же признали, что часть подготовленных учителей так и остались невостребованными. Другие клерикалы в школе стали искать способы добиться желаемого, трактуя, что данная дисциплина – это не факультативный, а вариативный компонент учебного процесса. И добились своего, как в Белгородской области, в которой решили продемонстрировать себя приверженцами православных ценностей, закрепив это специальным распоряжением губернатора.
В связи с таким наступлением клерикалов на светскую школу стоит еще раз напомнить, что Россия является светским государством (по Конституции), в ней нет места для государственной религии, и что она является страной многоконфессиональной. Поэтому обучение основам религиозной культуры должно носить познавательный, воспитывающий в духе толерантности характер, о чем достаточно определенно на этой встрече сказал Президент РФ. Иначе говоря, граждане страны, включая и школьников, конечно, должны получать основы знаний о религии, а в какого Бога верить и по какому обряду молиться, пусть выбирают сами, без принуждения – ведь на это и есть гарантированная Конституцией свобода совести, свобода вероисповедания.
В такой ситуации православной церкви нужно было бы проявить максимальную деликатность и не побуждать представителей других конфессий относиться к православию как врагу. Завидная настойчивость православных иерархов по внедрению весьма сомнительного в научном отношении учебника Аллы Бородиной «Основы православной культуры» обернулась против его радетелей и нанесла православию большой вред в любом отношении, в том числе и нравственном. Тем более, как справедливо замечает А.Архангельский, в этом учебнике «разжиженное православие смешано с полунационализмом». Однако реальность опровергла все разумные доводы и предупреждения: мнение народа клерикалам не указ, поэтому уже с 2006/2007 учебного года в 4 областях России в обязательном, а 11 – в факультативном порядке начали преподавать «Основы православной культуры».
Показательно в этом отношении требование «Послания Всемирного саммита религиозных лидеров», принятого в июле 2006г. на Московском международном форуме религиозных деятелей мира: «Вернуть полноту знаний религиозных традиций должна школа». Принятие этого пункта, считалось, поможет РПЦ настоять на преподавании основ православной культуры, чему сопротивлялись многие представители общественности, но чьи возражения и сомнения церковь надеялась преодолеть при помощи авторитета международного документа (Клин Б. Церковь опасается контроля над личностью //Известия, 2006, 5 июля).
Свою оценку происходящему в образовании дал академик В. Гинзбург, отметив, что в школе учащиеся должны «получить связанные с религиями сведения, необходимые для понимания художественной и иной литературы, особенно прошлых веков». И сделать это необходимо на уроках истории, обществоведения или специальных уроках культурологии. Но, замечает академик, «православные круги и под их давлением Министерство образования упорно пытались и пытаются ввести в школах фактически закон божий с православным акцентом». Апеллируя к воспитанию высокой нравственности и духа, церковь стремится распространить религиозное мировоззрение в молодежной среде, т.е. теистическое восприятие мира, органически связанное с верой в чудеса. По мнению ученого, все это однозначно противоречит центральной задаче школы – дать современное научное знание.
Следует учесть и позицию Российской академии наук, в мае этого года присоединившейся к заявлению (декларации) 68 Академий многих стран, что в преподавании надо придерживаться эволюционистской картины мира, которая имеет огромное количество доказательств в обличие от креационисткой, базирующейся только на вере.
Долгосрочные последствия
Их анализ я хотел бы начать с анализа некоторых параллелей
После потрясшей страну кровавой войны в Нагорном Карабахе я встретился с молодым коллегой из Азербайджана и на вопрос об его отношении к ней, услышал ответ: «Я воевал, стрелял, выполнял все, что положено солдату в войне с врагом. Но я думаю, что если бы оставался СССР и у меня не отобрали право называться советским человеком, то никакой бы войны с Арменией у нас бы не было. А кто я сейчас? Я сейчас азербайджанец. И как таковой я должен защищать интересы своей страны, своей нации». Говоря языком науки, человека лишили гражданской наднациональной идентичности - быть советским человеком, что было в его жизни главным, ведущим ориентиром. Как и для большинства. Но свято место пусто не бывает. Человек должен найти ответ на вопрос - а кто я сейчас? И очень многие люди такой ответ нашли в том, что их принадлежность к тому или иному народу стала самой важной чертой их мировоззрения. Иначе говоря, люди раскололись по национальному признаку. И хотя в паспортах убрали пятый пункт (о национальности), но на деле, наяву, в реальной жизни он стал преобладающей, главенствующей характеристикой. Этнонационализм расцвел пышным цветом. Он стал торжествовать во всех отношениях и во всех сферах. На производстве появились национальные бригады. В армии стали набирать силы группы, соблюдающие в первую очередь традиции и обычаи конкретных народов. В вузах постепенно стала складываться тенденция формирования объединений по национальным квартирам, которые, как и на производстве, как и в армии олицетворяли стабильность положения человека этой группы, защиту и взаимопомощь по этническому принципу. На повестку дня стали выдвигаться проблемы совместного проживания в городах людей определенной национальности. Возникли группы, проповедующие расистские, шовинистические и даже фашистские взгляды. А апофеозом стало политическое размежевание по национальному признаку, когда принадлежность к «титульной» нации гарантировала продвижение по службе, использование привилегий, обеспечивала социальное положение, предоставляла определенные привилегии по сравнению с другими людьми.
Иначе говоря, произошел еще один раскол в обществе, который дополнил раскол по социальному (кто ты по положению в обществе), по материальному (богатый или бедный), демографическому (старое, «отжившее» поколение или поколение «новых» молодых людей), культурному (например, по причастности к престижному образованию) критериям. Этот раскол все больше и больше расширялся, стал влиять на решение всех без исключения общественных, групповых и личных проблем.
Начала складываться чрезвычайно опасная ситуация, так как ни одна из названных идентичностей - ни этническая, ни социально-экономическая, ни демографическая - не может быть ведущей в обществе, претендующем на то, чтобы обеспечивать существование единого, целеустремленного, сплоченного организма. И вот теперь нам рекомендуют уже на официальном уровне узаконить еще один раскол - по конфессиональному признаку. А он не может принести ничего иного, как обострение ситуации, противопоставление людей друг другу по религиозному принципу, рост недоверия, ксенофобии.
На наш взгляд, в нормальном обществе должна господствовать одна - гражданская - идентичность. Т.е. такая, которая бы объединяла, примиряла людей, помогала согласовывать их интересы и в конечном счете чувствовать себя единым сообществом. Религиозная идентичность этого сделать не может никогда. Она может только усилить раздрай и привести к прямо противоположному результату.
В свое время в нашей стране такую объединяющую функцию выполняло понятие и представление о советском человеке, чтобы о нем бы ни говорили, как бы не корили нас представлениями о совке, в котором были собраны усилиями некоторых «специалистов» самые негативные черты, которые можно встретить в человеческом сообществе. А между тем, эта идентичность выполняла функции гражданские, объединяющие, общие, характерные для подавляющего большинства народа. Именно эта главная, гражданская идентичность и является основой существования и функционирования общества. Нет ее - нет единства общества. Именно она делает людей сопричастными и заинтересованными персонами данной страны. При всех недостатках и издержках формулы «советский человек», это определение играло огромную наднациональную роль, позволяло чувствовать и признавать нечто общее, что объединяло этих людей в единое целое. Ведь в период Великой Отечественной войны все воины выступали не под именем одной из наций, ни под именем одной из религий, ни даже под именем одного из классов, а под именем красноармейца, советского солдата, образ и облик которого олицетворяли представители любой из более 250 наций и народностей Советского Союза.
Эта идентичность - советский человек - помогала в решении огромного количества текущих и главных проблем жизни нашего общества. Как один из участников комсомольских строек Сибири могу засвидетельствовать факт, что на этих стройках принадлежность к той или иной нации демонстрировалась уже за пределами рабочего времени - при праздновании особых дней своего народа, в рамках художественной самодеятельности и иногда при демонстрации особенностей национальной кухни. В остальном господствовал один критерий - кто ты как работник. И именно по этому параметру выносилась оценка человеку, строились его взаимоотношения с окружающими тебя людьми.
В этой связи хотелось бы напомнить еще один немаловажный вывод, сделанный комиссией по экономическому росту Всемирного банка, состоящей из бывших президентов, премьер-министров и некоторых видных экономистов. Обсуждая успехи стран, добившихся серьезных достижений в экономике, в социальной и политической стабильности, они сделали вывод, что «эти страны отличаются общей чертой – та есть отчетливый общенациональный консенсус по поводу долгосрочных целей развития». (Цит. по: Аузан А. Договор 2009: Исчерпание контракта //Новая газета, 2009, 16 июня).
Исходя из всех этих предпосылок и условий, на наш взгляд, наступило время, когда мы должны определиться - кто же мы. Понятие о россиянине, хотя и не ставиться под сомнение, особенно не приветствуется, и тем более не пропагандируется, не разъясняется. На него не обращают внимание и средства массовой информации. Вместо этого нам предлагают определиться - кто мы по религиозной принадлежности. Более того, настаивают на этом. И даже угрожают, что неприятие этой идентичности приведет к духовно-нравственному кризису.
Для этого делаются далеко идущие попытки оправдать и осуществить вмешательство в процесс обучения, в результате чего появился удивительный гибрид, который звучит в устах клерикалов и людей, поверивших им: мы, мол, создаем принципиально новый вид образования – «светское религиозное образование» (?! – Ж.Т.). Такого кентавра еще ни наука, ни религия не знала. Но претензии клерикалов безмерны и беспредельны, а в ряде случаев и направлены против государственных интересов. Как показывает жизнь, они ложны и в стратегическом отношении, ибо подрывают будущее народов, формируя взаимную неприязнь, недоверие и ненависть.
Хотелось бы привести еще один интересный вывод, сделанный профессором С.Филатовым (Институт Европы РАН). На основе пердставительных социологических исследований он пришел к заключению, что в Советском Союзе был «замутнен» атеизм, потому что он был официальной установкой и идеологическим ориентиром, и люди записывались в атеисты (неверующие) потому, что так надо. Теперь, по его мнению, «замутнена» вера, так как большинство тех, кто частично верил, частично не верил, с таким же легким сердцем покинули ряды атеистов и провозгласили себя верующими.
Иначе говоря, религиям и ее институтам в виде церкви следует помнить один исторический урок: у них есть дела, которые выше политики и идеологии.
назад
|
